Участник турнира

— Ну, сейчас меня интересуют не только гранулитовые комплексы… Сферой моих профессиональных интересов является все, что связано с древним кристаллическим фундаментом нашей Земли. То есть все, что древнее полутора миллиардов лет.

— Более 10 лет, то есть с 1998 года. А сама кафедра существует с 1957 года и является одной из четырех основных кафедр геологического факультета.

— Мы же перешли в рынок :) И оказалось, что разработка полезных ископаемых — это понятие не столько геологическое, сколько экономическое. Можно иметь прекрасное месторождение золота, но если по каким-то причинам его нельзя разрабатывать, если оно не становится источником прибыли, то оно не является месторождением, пусть даже это золото на земле валяется…

Только в Советском союзе мы имели возможность удовлетворять свое любопытство за счет государственного бюджета. В период рынка это невозможно. В советские времена и понятия не было о том, что эта деятельность должна как-то регламентироваться. А сейчас есть законы соответствующие, например, закон о недрах РФ.

И вот, уже будучи доцентом, я окончил экономический факультет и начал создавать это направление. Вопрос состоит в том, как рационально тратить деньги, чтобы найти и разрабатывать месторождения; как привлечь инвесторов; как рационально организовать затраты на геологические изыскания, разработку и эксплуатацию месторождений.

Путин в свое время выдвигал очень жесткие требования: по закону российским компаниям должен принадлежать контрольный пакет акций. Из-за этого сложно было привлечь соинвесторов. Совсем недавно условия изменились, и теперь иностранные компании тоже могут приобретать контрольный пакет акций. То есть сейчас все делается для того, чтобы привлечь инвестиции в Россию. Свободный бизнес является одним условий вступления в ВТО.

— Нет, я десять лет перед этим проработал на различных должностях в министерстве геологии СССР, потом РФ. В Москве защитил кандидатскую диссертацию. Потом предприятие в министерстве геологии, где я работал, стало просто умирать без финансирования… Мне пришлось уйти — предложили работу в университете.

Свою кандидатскую я защитил очень рано, да и докторскую тоже. За всю историю факультета, то есть с 1918 года я самый молодой доктор наук. В геологии это нетипично, потому что нам, геологам, для написания научной работы нужна масса практических наработок — надо собрать огромное количество полевого материала, образцов, пород, обработать их, проанализировать, систематизировать. У нас в порядке вещей защищать докторскую в возрасте от 40 до 50 лет.

— В 1972 году. Я учился во втором классе 58-й школы и рядом были теннисные корты. Туда нас привела одноклассница, меня и еще одного нашего друга, Колю Чернова, который, кстати, впоследствии стал известным воронежским теннисистом и кандидатом в мастера спорта.

Тогда теннисом занималось очень много детей — скажем, в сетке 1961-1963 года рождения играло 64 человека! Летом играли на открытых кортах, зимой в залах, в основном на деревянном полу, ездили на соревнования.

У меня никогда не было мысли, что теннис может стать профессией. Хобби, не более… В те годы не было ATP Tour, и никто не понимал, как теннисом можно зарабатывать деньги. И обычно когда молодой человек поступал в институт, любительская спортивная карьера прерывалась — за исключением тех, кто поступал в физкультурный. Взрослого тенниса в провинции почти не было. Так и у меня теннис закончился на 1-2 курсе университета.

— Ну в общем-то да… Это не командный вид спорта. Но главное — и не только в теннисе — это трудолюбие. Если хочешь, то будешь играть. А уж если есть талант, то тем более.

Знаете, как нас принимали в спортивную школу? Очень интересно! Тренер выстраивал детишек и кидал мяч. Если ребенок ловил мячик сразу же, то его принимали, независимо от физического состояния, толстенький или худенький, сильный или слабый. Это так называемое «чувство мяча»». Физическую форму можно наработать, а вот такой природный дар, как хорошую координацию, воспитать очень тяжело. И если человеку дана хорошая координация плюс трудолюбие да плюс мозги — тогда ты уже Федерер! Или хотя бы человек, который играет в ATP Tour…

— Верите, но все эти годы теннис мне снился! Вот как в детстве — как я в белых майке, шортах и тапочках выхожу на корт… И вот когда вернулся в Воронеж в 1992 году, начал потихоньку играть.

— Да нет, тогда, в середине 90-х было как-то все очень разрозненно, разброд и шатание. Кстати, это сообщество стало появляться с приходом в ветеранский теннис Виктора Коробкова. Он бывший футболист и буквально заболел этим делом! Стал ездить на соревнования, нашел российский теннисный тур, и в Воронеже стали проводиться турниры… Это началось где-то с 1998-99 года.

Знаете, как я первый раз играл с Коробковым? Выхожу на соревнованиях:
— С кем играть? — спрашиваю.
— Да… — говорят, — с каким-то футболистом…
А, думаю, ладно, футболист…
Бью в один угол корта — он меня перекидывает в другой, бью в противоположный — он меня перекидывает в центр, и так далее… Он бегает — а я устаю… Несколько раз падал… А упасть на грунте — это значит все колени содрать.

Играли два сета. И вот я в изнеможении сажусь на лавку, а он начинает прыгать кенгуру. Кенгуру — это прыжки, когда коленями нужно достать до грудной клетки. Прыгает и прыгает… а я сижу без сил. «Боже мой…» — думаю…

И вот я в шрамах прихожу домой. Жена спрашивает: «Где ты был? Тебя били?!»

— Если говорить о Воронеже, то остальные турниры несопоставимы, это да. Сравнивая с турнирами в других местах,  могу сказать точно — по организации и по ауре наш турнир лучше. Но не по составу участников.

— Олег Елютин — очень хороший игрок. Я с ним недавно играл, и, несмотря на то, что я выиграл, игра вышла очень интересной.

— Да нет, необязательно… Тот же Коробков же не проходил школу. Главное, чтобы было желание играть. Теннис — это наше общее увлечение, и это нас сплачивает. Если нет общих увлечений, то никакой дружбы не получится. Нет повода встречаться. У нас своя теннисная тусовка. Мы и помимо тренировок встречаемся по разным поводам, хорошо общаемся, несмотря на то, что люди очень разные.

Второе — это стремление достичь определенных спортивных результатов, но это дело индивидуальное и зависит от личных амбиций. Сейчас приходят молодые ребята и становится еще интереснее… Например, и мне, и Коробкову тому же неинтересно играть в своей возрастной сетке: нам там просто не с кем играть…

Будет ли молодежь… Трудно сказать. Наверное, вряд ли. Это дорогой спорт сейчас. У нас в теннис играют достаточно обеспеченные и состоявшиеся люди, потому что нужны деньги и время. Не каждый может себе это позволить. С другой стороны, если человек хочет заниматся теннисом и любит этот спорт — значит, он будет играть. Что-то обязательно сложится в его пользу!